Заявив, что все свои военные операции он проводил "на цивилизованных принципах", он поинтересовался у Уошберна, намерен ли тот обращаться с пленными солдатами Форреста "как с другими пленными Конфедерации" - или, что подразумевает, не проявлять к ним милосердия. Пять дней спустя Уошберн ответил, подтвердив, что чернокожие войска дали клятву не выходить из плена в отношении людей Форреста и что они сделали другие подобные публичные заявления, добавив, что "случай в Форт-Пиллоу полностью оправдал" их ожидания убийства от рук Форреста. Уошберн сказал, что "с удовлетворением воспринял намек в вашем письме на то, что недавняя резня цветных войск" у Брайс-Кросс-Роудс "была скорее следствием отчаяния, с которым они сражались, чем заранее обдуманного намерения не давать им четверти". Он добавил, что Форрест, "должно быть, уже понял, что попытка запугать цветные войска беспорядочной резней потерпела значительный провал и что вместо чувства ужаса вы пробудили в них дух храбрости и отчаяния, который не отступит по вашему приказу". Затем Уошберн спросил Форреста, "какого курса вы и правительство Конфедерации намерены придерживаться в отношении цветных войск....". Форрест ответил, что осуждение Уошберном его "как убийцы и виновного в массовом убийстве гарнизона форта Пиллоу" было "необоснованным и не подтвержденным фактами". Далее он отметил, что вопрос об обращении с пленными чернокожими солдатами должен быть "решен и урегулирован" Соединенными Штатами и Конфедерацией, а не "их подчиненными офицерами". Во втором письме к Уошберну он добавил: "Я не убиваю никого, кроме как в открытой войне, и... мои пленные, как белые, так и черные, передаются моему правительству, чтобы оно поступило с ними так, как оно распорядится".35

Далее он переслал копии своей переписки с федеральными офицерами во время сражения при Форт-Пиллоу, а также другие бумаги, связанные с ним. Одна из них, подписанная капитаном Джоном Т. Янгом из Двадцать четвертого Миссурийского, утверждала, что он не видел "никакого жестокого обращения с ранеными ни вечером во время сражения [при Форт-Пиллоу], ни на следующее утро", добавив, что "среди раненых было несколько цветных солдат". Три месяца спустя Уошберн получит еще одно, более пространное сообщение от самого Янга. В нем он отрекался от предыдущего заявления, утверждая, что оно было "вырвано у меня под принуждением" в плену у конфедератов "около 27 апреля [1864 года]". По словам Янга, в тюрьме Конфедерации в Мейконе, штат Джорджия, его внезапно изолировали от его товарищей по Союзу и отвезли в Кахабу, штат Алабама, "когда я еще помнил о форте Пиллоу и о том, как офицеры Конфедерации в некоторых случаях расправляются с людьми". В Кахабе его неоднократно заставляли подписать "некоторые бумаги, переданные мне генералом Форрестом для моей подписи". Янг рассказал Уошберну, что судья в конце концов "убедил" его "подписать бумаги, которые находятся у вас, пообещав, что, если я захочу, их должен увидеть только сам генерал Форрест; что они не предназначены для использования им в качестве свидетельства, а лишь для его собственного удовлетворения".

"Я надеюсь, генерал, что эти бумаги... вырванные у меня... не будут использованы моим правительством для моего неудовольствия....".36

21

ЭТО БЫЛО ЛЕТО последнего шанса Конфедерации. Это было лето, предшествующее президентским выборам 1864 года, которые должны были решить, сможет ли демократ-пацифист вырвать у Авраама Линкольна лидерство на измученном войной Севере. Линкольну была крайне необходима победа достаточного масштаба, чтобы показать, что в перспективе намечается окончательная победа, и настроение обеих сторон, особенно на все более отрезанном западном театре Конфедерации, отражало отчаяние момента.

К этому времени Форрест все больше и больше считался самым агрессивным кавалеристом Запада. Когда Шерман загнал Джонстона в самое сердце Джорджии, несколько видных южан - от губернатора Джорджии Джозефа Э. Брауна и конгрессмена-генерала Хауэлла Кобба до самого Джонстона и даже его кавалерийского командира Джозефа Уилера - просили Дэвиса и Брэгга в Ричмонде ненадолго освободить теннессийца от задачи по защите зерновых полей Миссисипи, чтобы вместо этого обрушить свой хаос на слабо охраняемую 300-мильную линию снабжения Шермана через Северную Джорджию, Восточный и Средний Теннесси. Когда Браун официально попросил передать Форресту командование кавалерией Джонстона для удара по флангам и тылам Шермана, Дэвис отказался. По крайней мере, некоторые из его причин отражены в раздраженном письме, которое он написал Джонстону примерно в это время, утверждая, что если войска Форреста покинут этот район, союзные части из Мемфиса "могут уничтожить запасы и растущие запасы в долине Томбигби, а основной корпус, освобожденный от защиты Мемфиса и фланговой атаки, может (и, вероятно, будет) быстро двигаться дальше для подкрепления Шермана или прикрытия его линии коммуникаций....".1

Такое отношение Дэвиса, возможно, было вызвано не столько привязанностью к Миссисипи, его родному штату, сколько его личной оценкой военного потенциала Форреста. После войны он признавался, что подвиги Форреста - даже при Брайс-Кросс-Роудс - "не были поняты в Ричмонде". Отметив, что командиры Форреста считали его лишь "смелым и предприимчивым партизанским наездником", он добавил, что набег на Брайс-Кросс-Роудс остался неизученным и был принят за "очередной удачный набег". Находясь под ежедневным влиянием Брэгга, президент Конфедерации, несомненно, был под влиянием желчных мнений своего товарища по Вест-Пойнтеру о недостаточной подготовке Форреста, его переменчивом тщеславии и склонности к саморекламе, а также о его трудностях в работе под надзором. Такие взгляды заставили Дэвиса отказать Джонстону, которого он недолюбливал, в единственном конфедерате на западном театре военных действий, чей быстрый и смертоносный стиль работы мог бы помешать Шерману. Несмотря на недостатки Форреста, его заслуги были гораздо полнее признаны единственным другим военным гигантом, действовавшим в то время на западном театре военных действий: сам Шерман. Его имя заполнило депеши генерала Союза, который все больше видел в дикой хитрости Форреста единственную реальную угрозу своему собственному смелому плану по расколу юго-восточной части Конфедерации. В письме военному министру Эдвину Стэнтону, написанном после Брайс-Кросс-Роудс, Шерман назвал Форреста "сущим дьяволом", добавив, что в его - Шермана - планы входило "приказать... войскам... [выступить] и преследовать Форреста до смерти, если это будет стоить 10 000 жизней и разорит [федеральную] казну. В Теннесси никогда не будет мира, пока Форрест не умрет".2

Через несколько дней Шерман отправил президенту Линкольну сообщение о том, что он приказывает двум генералам Союза "из Мемфиса преследовать и убить Форреста", при этом он также пообещал младшему из них, что если попытка окажется успешной, то он "использует мое влияние, чтобы повысить его до генерал-майора". Он начал использовать многотысячные войска, чтобы не допустить Форреста в Джорджию и Теннесси, заняв